Дитя человеческое [litres] - Филлис Джеймс

Тропинка, ведущая к церкви Святой Маргариты, была еще более неопрятной, еще более заросшей, чем в последний раз, а от переплетенных наверху ветвей она стала темной и зловещей и напоминала туннель. На кладбище, возле церкви, стоял похоронный фургон и двое мужчин несли вниз по тропинке простой сосновый гроб.

Он спросил:

— Старый пастор умер?

Один из них ответил, едва взглянув на Тео:

— Ему же хуже, если не умер. Все равно похороним.

Он умело задвинул гроб в заднюю дверцу автофургона, захлопнул ее, и они уехали.

Дверь в церковь была открыта, и Тео вступил в ее тусклую холодную пустоту. Повсюду виднелись признаки надвигающегося упадка. Через открытую дверь залетали листья, полы в алтаре были грязные и запачканные чем-то, напоминающим кровь. Скамьи покрывал толстый слой пыли, и по запаху было ясно, что тут гадили животные, скорее всего собаки. Перед алтарем на полу были нарисованы какие-то странные знаки, некоторые из них были ему смутно знакомы. Тео пожалел, что пришел под эту оскверненную крышу, и покинул церковь, с чувством облегчения закрыв за собой тяжелую дверь. Но он так ничего и не узнал и никому не помог. Его бесцельное паломничество лишь усилило в нем чувство бессилия, ощущение нависшей беды.

Глава 21

В тот же вечер в половине девятого Тео услышал стук в дверь. Он был в кухне и заправлял к ужину салат, осторожно смешивая в нужных пропорциях оливковое масло и винный уксус. Тео собирался поесть, как обычно по вечерам, отнеся поднос в кабинет, — накрытый чистой салфеткой, тот уже стоял в ожидании на кухонном столе. Баранья отбивная лежала на противне. Кларет был откупорен часом раньше, и Тео налил первый стакан, собираясь выпить его во время приготовления ужина. Он выполнял знакомые движения без воодушевления, почти автоматически. Просто ему надо поесть. Он и раньше всегда сам занимался приготовлением салата. Но теперь, даже когда его руки были заняты знакомым делом, разум подсказывал, что все это не имеет никакого значения.

Он задернул шторы на стеклянных дверях, ведущих в патио, не столько для того, чтобы сохранить уединенность — это едва ли было необходимо, — сколько потому, что не любил пускать в дом ночь. Если не считать негромких звуков, которые издавал он сам, его окружала полная тишина, а пустота этажей ощущалась физической тяжестью. В тот момент, когда он поднес стакан к губам, он и услышал стук — тихий, но настойчивый. За первым легким ударом по стеклу тут же последовали три других, отчетливые, как сигнал. Он раздвинул шторы и с трудом различил очертания лица, почти прижатого к стеклу. Темного лица. Тео скорее догадался, чем увидел, что это была Мириам. Он отодвинул две щеколды, отпер дверь, и женщина немедленно скользнула внутрь.

Не тратя время на приветствия, она спросила:

— Вы один?

— Да. Что такое? Что случилось?

— Они схватили Гаскойна. Мы скрываемся. Вы нужны Джулиан. Ей самой трудно прийти, поэтому она послала меня.

Тео сам удивился, что смог противопоставить ее волнению, ее едва подавленному ужасу такое спокойствие. Но с другой стороны, этот визит, хоть и непредвиденный, стал всего лишь естественной кульминацией того беспокойства, которое нарастало всю неделю. Он знал: что-то обязательно случится и от него потребуется нечто экстраординарное. Вот за ним и пришли.

Тео не ответил, и Мириам добавила:

— Вы сказали Джулиан, что придете, если понадобитесь ей. Вы ей нужны сейчас.

— Где они?

Она секунду помедлила, как будто даже теперь размышляла, стоит ли говорить ему, потом произнесла:

— В часовне в Уидфорде, близ Суинбрука. У нас есть машина Ролфа, но ГПБ наверняка известен номер. Нам нужны вы и ваша машина. Мы должны скрыться, прежде чем Гаскойн заговорит и выдаст им имена.

Ни он, ни она не сомневались, что Гаскойн заговорит. Для этого не потребуется даже такое жестокое испытание, как физическая пытка. У ГПБ есть необходимые наркотики, а также опыт и безжалостность, чтобы их применить.

— Как вы добрались сюда? — спросил Тео.

Мириам раздраженно ответила:

— На велосипеде. Я оставила его у вашей задней калитки. Она была заперта, но, на мое счастье, ваш сосед выставил мусорный бачок. Я перелезла через забор. Послушайте, времени на еду нет. Возьмите с собой то, что под рукой. У нас есть немного хлеба, сыр, несколько банок консервов. Где ваша машина?

— В гараже недалеко от Пьюси-лейн. Я возьму пальто. За шкафом висит сумка. Кладовая вон там. Посмотрите, что можно взять из еды. Закупорьте и прихватите с собой бутылку вина.

Тео отправился наверх за своим теплым пальто и, поднявшись еще на один пролет, зашел в комнатку в задней части дома и положил свой дневник в большой внутренний карман. Сделал он это почти инстинктивно; если бы его спросили, он едва ли смог бы объяснить свой поступок даже самому себе. Никаких особых улик в дневнике не было, уж об этом он позаботился. У него не было предчувствия, что он покидает ту жизнь, которую день за днем отражал в дневнике и которая протекала в этом пустом доме, больше чем на несколько часов. Но даже если этому путешествию и суждено было стать началом одиссеи, у него имелись более полезные, более ценные, более важные талисманы, которые он мог бы захватить с собой.

Последний призыв Мириам поторопиться был излишним. Тео и сам знал, что времени осталось мало. Если он намерен добраться до членов группы, чтобы обсудить с ними, как использовать свое влияние на Ксана, более того, если он намерен увидеться с Джулиан до ее ареста, надо отправляться в путь, не медля ни секунды. Стоит ГПБ узнать, что члены группы сбежали, как они переключат свое внимание на него. Регистрационный номер его машины внесен в списки. Оставленный на столе ужин — и даже выброшенный в мусорный бак — достаточное доказательство того, что он уехал в спешке. Охваченный желанием побыстрее добраться до Джулиан, он почти не думал о своей собственной безопасности. Он все еще экс-консультант Совета. Один-единственный человек в Британии обладает абсолютной властью, абсолютным авторитетом и абсолютным контролем, и он — кузен этого человека. Даже Государственная полиция безопасности не может помешать ему увидеться с Ксаном. Но она может помешать ему добраться до Джулиан — это по крайней мере в ее силах.

Мириам с большой хозяйственной сумкой в руках ждала Тео у парадной двери. Он открыл ее, но Мириам сделала ему знак не выходить, прижала голову к дверному косяку и быстро посмотрела по сторонам.

— Похоже, все тихо, — сказала она.

Должно быть, недавно прошел дождь. Воздух был свежий, ночь — очень темная. Уличные фонари бросали тусклый свет на серые камни и усеянные каплями дождя крыши автомобилей на стоянках. Шторы в окнах домов по обеим сторонам улицы были задернуты, за исключением одного окна, из которого падал квадратик света, — он видел движущиеся головы, слышал слабые звуки музыки. Затем кто-то в комнате усилил громкость, и вдруг над серой улицей полились пронзительно-сладкие, сливающиеся воедино голоса — тенор, бас и два сопрано. Исполнялся квартет, конечно же, Моцарта, хотя он не мог вспомнить, из какой оперы. В охватившем Тео на какой-то миг чувстве ностальгии и сожаления эти звуки перенесли его вновь на ту улицу, где он впервые побывал студентом тридцать лет назад, к друзьям, которые снимали здесь комнаты, к воспоминаниям об открытых в летнюю ночь окнах и о звенящих молодых голосах, к музыке и смеху.